Ян Лехонь

Герострат



Есть она и в Софии, есть она и в Вашингтоне,

От пирамид Египта и до снегов Тобольска

На тысячи вёрст раскинулась наша землица польская,

Попугай всех народов — в терновой короне.



Увечная, как госпитальный солдат без ноги, без руки,

Который вечно в слезах будет бродить по свету, —

Такой наша Польша вышла из управы повета

И такой повлеклась на каторгу — в рудники.



Девушка, позабывшая о материнской тревоге,

Наследница незаконная того, что добыто детьми,

Светлячок святоянский, в ночи осветивший мир...

Памятью о былом богатстве живёт, убогая.



А сегодня она в холодной осенней песне,

В шелесте ржавых листьев, летящих с каштанов,

Мне показалась скелетами из-под всех курганов,

Прахом, который ждёт, что во плоти воскреснет.



О! Разрушьте же королевские Лазенки в Варшаве,

Бездушным резцом исцарапанную мраморную фактуру,

Разбейте вдребезги все эти гипсовые фигуры,

Цереру с ее колосьями утопите в канаве.



Видишь колонны на острове, в театре-колодце?

Они навсегда закрыли мне вид на далекий край.

Приказываю тебе! Все эти столбы посшибай —

Бей, покуда не рухнут, пока их след не сотрется.



ЕслиКилинского* встретишь где-нибудь в городе старом

И он на тебя уставит глазищи свои зеленые,

Ты его лучше убей! — А труп оттащи в сторону —

Весть об этом мне будет самым радостным даром.



Не хочу ничего другого — пусть только ветер в обиде

Осенней музыкой плачет в полунагих стебельках,

А летом солнце пускай отражается в мотыльках.

Мне бы весной — весну, а не Польшу увидеть.



Ночью спать не могу, днем кое-как держусь,

И тревожная мысль сердце гложет сомненьем:

Я бы хотел увидеть, когда прошлое станет тенью —

Всё ли в прах сокрушится, или... Польшу я разбужу.



1917